Мой любимый, незабвенный дед Николай Кожин разделил судьбу своей страны
Мой незабвенный дедушка, ветеран Великой Отечественной войны Николай Арсентьевич Кожин не дожил до своего векового юбилея, который отметил бы 2 мая этого года, всего девять лет. Для целого столетия это капля в море...
Отец моей мамы родился в Зауралье в очень непростое для страны время – через полгода после Октябрьской революции. Зимой голодного 1921 года его семью, отняв последние горсти зерна, едва не расстреляли бандиты. Живыми остались только благодаря тому, что прабабушка с детьми успела спрятаться в погребе. После гражданской войны родители деда разошлись. При разводе, неслыханном по тем временам, детей поделили между родителями. Старшую Люсю «присудили» матери, а маленького Колю – отцу. До 10 лет моего деда воспитывала бездетная мачеха, пока он не сбежал к родной матери.
Заведовал избой-читальней
В 1932 году дед окончил Тюменскую школу фабрично-заводского ученичества по специальности «машинист выборочных машин». На одном из таких станков, нарезающих спички, ему срезало фаланги трех пальцев правой руки.
Вернувшись с изуродованной рукой домой, устроился киномехаником. Фильмы показывал прямо в поле. Народ его полюбил. Кино было немое, с титрами, а дед всегда читал больше написанного.
В 1937 году молодому парню доверили заведование избой-читальней. Неграмотные односельчане часто приходили с просьбами написать заявление, жалобу. Он с детства много рисовал, а в те предвоенные годы особенно – портреты, пейзажи, карикатуры. Хотел работать в школе учителем рисования, но не сбылось. Призывника ждала армия, а за ней и война…
Оружейник с художественным уклоном
В сентябре 1938 года дед был призван в ряды РККА. Попал в авиационные войска Дальнего Востока. После окончания Школы младших авиаспециалистов ВВС получил специальность авиаоружейника, обслуживал боевую технику.
Направляясь из учебки в 4-ю эскадрилью авиаполка, по привычке не выпускал из рук карандаш. Вновь прибывших специалистов еще не успели переодеть в обмундирование, а в части уже знали, что он рисует.
– Техник мне сразу сказал, что нужно подготовить наглядную агитацию. Рисовал бомбы, взрыватели, оружие в разрезе. В годы войны – карикатуры на фашистов, агитационные листовки и плакаты. Приходилось даже чертить карты, – рассказывал мне когда-то дед. – Вскоре я попал в управление авиабазы, которая находилась неподалеку от станции Сысоевка.
В годы войны на аэродроме Сысоевки размещались авиаполки Военно-воздушных сил Особой Красной армии Дальневосточного фронта, вооружённые скоростными бомбардировщиками АНТ-40. Была создана отдельная группа по вооружению боевых самолетов, в которую входил и мой дед. Вооружали не только боевые, но и гражданские самолеты ПО-2 (во время войны их использовали как легкий ночной бомбардировщик), и аэросани с пулеметом, установленным на поворотной турели.
В 1943 году у дедушки обострился суставный ревматизм. На ноги было страшно смотреть, не то что вставать на них, и он оказался в госпитале. Из-за этой болезни он не попал на действующий фронт и всегда будто испытывал вину за это. А я даже в детстве понимала: благодаря этому стечению обстоятельств мы, его потомки, появились на свет и сегодня живем.
Домой он вернулся в ноябре 45-го на место заведующего избы-читальни. Мало кто из односельчан выписывал в то время газеты и журналы, но хозяйственными делами страны, области, района и международным положением интересовались. Дед устраивал для колхозников громкие читки, часто бывал на производственных участках. Организовал сельский клуб, где с молодежью стал ставить спектакли и давать концерты. Сам рисовал афиши и плакаты, принимал участие во всех мероприятиях, был открытым и общительным человеком. Он самостоятельно научился играть на гармони и балалайке. К сожалению, я никогда не слышала, как он поет, но мама рассказывает, что у него был очень красивый, трогающий до глубины души голос.
Бабушка ругала мужа за «беззаботную», по ее мнению, жизнь. Она была убеждена, что глава семьи дол-жен заниматься хозяйством, быть добытчиком. Но ее муж всегда был скорее интеллигентом, чем крестьянином. Живо интересовался политикой, не пропускал ни одного выпуска программы «Время», выписывал «Правду» и «Известия». В доме была большая библиотека с собраниями сочинений русских, советских и зарубежных писателей.
Несмотря на то, что среднее образование получил только в 50-летнем возрасте, дед был хорошо образованным человеком. Его интуитивную грамотность, языковое чутье и любовь к литературе унаследовали и мы, потомки.
«Пошла, потому что посватался»
Бабушка Домна, в годы войны труженица тыла, комбайнерка, была полной противоположностью мужа. Занималась воспитанием пятерых детей, домашним хозяйством (всю мужскую работу делал дед), много шила и вязала. На кроснах (ткацком станке), собственноручно изготовленных дедом, ткала половики и даже ковры по схемам узоров, нарисованным им же.
Дед был старше на семь лет. Поженились они сразу после войны. Не по любви, как она говорила, а потому что посватался. Теперь-то я понимаю, что были и любовь, и уважение, вот только в чувствах признаваться стыдились. В детстве мне было обидно за дедушку, который до сих пор остается для меня эталоном мужчины с большой буквы. Сдержанный, любящий, заботливый. Никогда и никто не слышал от него грубого или нецензурного слова, повышенного или раздраженного тона. Знаю, что для односельчан он был большим авторитетом.
Работать начал с 16 лет. Трудился киномехаником, статистом МТС, заведующим избой-читальней, художественным руководителем районного Дома культуры, заведующим сельским клубом, председателем сельского совета, секретарем колхозной парторганизации, инструктором райкома КПСС, депутатом Совета трудящихся, внештатным корреспондентом районной газеты. После выхода на пенсию еще 14 лет работал художником-оформителем в художественной мастерской районного отдела культуры.
Художник-любитель
Хорошо помню этот период его жизни. Каждое лето мама привозила меня на пару недель в гости к бабушке и дедушке. Я обожала бывать в мастерской, которая находилась рядом с домом. Завораживала ее творческая атмосфера, расставленные повсюду стенды и плакаты, бородатые коллеги-художники. А этот запах краски и лака, разносившийся по округе!.. Мастерская олицетворяла собой другую, отличавшуюся от деревенской, бабушкиной, жизнь деда.
До 80 лет он много рисовал. В детстве я с любопытством разглядывала мольберт, кисти, тюбики с краской, хранившиеся в домашней мастерской, наблюдала, как он работает. Дед мечтал, чтобы кто-то из нас, внуков, стал художником.
Бабушка и дедушка прожили душа в душу более полувека. Он пережил ее на семь лет и ушел из жизни на 92-м году. Смерть принял так же спокойно и безропотно, как жил. Верю – если бы не рак, мы поздравляли бы его сейчас со 100-летним юбилеем. Для этого у моего деда было всё: уравновешенный характер, здоровый и подвижный образ жизни. Я горжусь своим дедом – ветераном войны и труда, верным супругом, заботливым отцом и просто хорошим человеком. Всем нам – многочисленным детям, внукам и правнукам – стоит у него поучиться.
Юлия СИДАРЮК
Фото из семейного архива
