Воевал на Дальнем Востоке участник Великой Отечественной войны Зиновий Бедин
Как большинство семнадцатилетних мальчишек, подросших во время войны, уроженца Архангельской области Зиновия Бедина призвали на фронт в 1943-м. Сразу в бой, конечно, не отправили. Еще год готовили к самому страшному в жизни испытанию – войне. В премудрости военного дела новобранцев посвящали в учебной части 513-го стрелкового полка. В 1944-м новоиспеченных сержантов уже собирались направить на Западный фронт, но судьба распорядилась иначе.
Конфуз с шинелью
– Привезли нас сначала в учебку в город Свободный Амурской области. Занимались строевой подготовкой, учились стрелять. Летом в колхозе работали. Однажды прямо в поле загорелся хлеб, и мы бросились его тушить. Хлопали по пшенице длинными жердями, пока не потушили, – вспоминал совсем недавно Зиновий Степанович.
В учебке он пробыл год, потом их посадили в вагоны и очень долго везли куда-то по железной дороге. Они думали, что на Западный фронт, а оказалось – на Дальний Восток, где уже знали о предстоящей войне с Японией. В новой части его назначили командиром расчета станкового пулемета. Весило орудие 60 кг, поэтому в пулеметчики выбирали высоких и сильных.
О последних месяцах войны вспоминал ветеран не часто, хотя памятью обладал отменной.
– Интересный конфуз однажды произошел со мной. Стоим в строю. А у меня шинель короткая, даже куцая какая-то была. Какую дали, такую и носил, – с юмором рассказывал домочадцам Зиновий Степанович. – Командир увидел мою шинель и говорит старшине: «Что это за солдат? Выдать ему немедленно хорошую шинель!» С тех пор я был одет как положено.
Японцы проспали
Рассказывал Зиновий Степанович и о том, чем опасны были японцы. Пленных среди них было мало, потому что они не сдавались ни при каких обстоятельствах. Или резали себя, или подрывались. В плен японца мог взять только разведчик, заставший его врасплох.
– Когда они из окопов вставали, руки вверх никто не поднимал. Даже их дети и подростки были смертниками. Летчики практически все камикадзе. Если пилот видит, что колонна идет, а бомбить ему нечем, он в нее просто падал, чтобы побольше жизней унести, – вспоминал Зиновий Степанович.
«Милые, не плачьте»
Старший сержант Бедин служил на Дальнем Востоке до ноября 1950 года. После демобилизации в родную Архангельскую область не вернулся – не к кому было. Родная деревня Гладышевская, откуда его забирали на фронт, после войны опустела, ведь почти все трудоспособные мужчины погибли. Погиб под Ленинградом и отец Зиновия. Сын всю жизнь пытался найти его могилу, делал запросы в архивы, но
безуспешно. Мать умерла еще до войны, и сироту воспитывала мачеха. С ней и своим братом по отцу Зиновий Степанович общался всю жизнь.
– В детстве я ездила туда с папой, – рассказывает младшая дочь ветерана Ирина Зиновьевна Аносенко. – Там еще оставалось три или четыре дома. В последний раз он побывал на родине в 80-х, но даже не смог найти могилу своей матери, все кресты попадали.
Отправившись с Дальнего Востока вместе с сослуживцем, отслуживший 7 лет Зиновий остановился в Грозном, где и встретил свою судьбу – Аллу Григорьевну.
В те послевоенные годы Зиновий Бедин работал шофером на нефтепромысле «Гудермес», в объединении «Грознефть». Оттуда отправили на разработку нового нефтяного месторождения в Ставропольском крае. Там, в поселке Затеречном Нефтекумского района, Бедины прожили всю жизнь. Родили троих детей, дали им образование. Женили сына, выдали замуж дочерей, дождались внуков и правнуков. Душа в душу прожили супруги 65 лет, пока их не разлучила неизлечимая болезнь Зиновия Степановича.
Наступило время, когда у Зиновия Степановича и Аллы Григорьевны не осталось близких в Ставрополье. Обе дочери Бединых давно перебрались в Муравленко и много лет уговаривали родителей пере-ехать на Ямал, но случилось это лишь в октябре 2017 года. Как оказалось, вовремя. Неизлечимая болезнь уже подстерегала 91-летнего ветерана. После перенесенной операции он прожил еще полгода и ушел из жизни в окружении жены, детей, внуков и правнуков 20 мая этого года.
– Напоследок папа утешал нас: «Милые, не плачьте, я хорошо пожил на этом свете», – со слезами на глазах рассказывает Ирина Аносенко. –Мама до сих пор в себя прийти не может. Отец до последнего надеялся, что поправится. Все говорил: «Вот скоро потеплеет, пойду гулять». Вечная ему память!
Юлия СИДАРЮК
Фото Дарьи ТЮМЕНЦЕВОЙ и из архива семьи Бединых
