Капитанская дочка. Детство Нины Александровны Мякушовой прошло под бомбежками.

Пятилетней девчушкой была жительница нашего города Нина Александровна Мякушова, когда грянула Великая Отечественная война. Однако всё, что происходило с ее семьей в те страшные годы, она и сегодня помнит отчетливо, словно это было вчера…

Под вой сирен – в бомбоубежище

Ее отец капитан Иванов был кадровым военным, служил в РККА с 1929 года. Мама Людмила Семёновна сидела дома с младшим ребенком.

- Перед войной папа окончил в Ленинграде военное училище связи, и мы отправились к новому месту его службы — город Тихвин в Ленинградской области. В нашей семье было трое детей: кроме меня, два брата — старший и младший. Хорошо помню улицу в Тихвине, по которой ходила в детский сад, и нашу добротную двухкомнатную квартиру на втором этаже, - рассказывает Нина Александровна. - Когда началась война, отца призвали сначала на Ленинградский фронт. Он воевал неподалеку от Тихвина, участвовал в Тихвинской оборонительной операции. Мама наша была заслуженным донором. Всю войну, даже в голодное время, она регулярно сдавала кровь. Когда к Тихвину начали подступать немцы, город так сильно и часто бомбили, что мы спали сидя и держась за руки, прямо в шубках, в любой момент готовые спуститься в бомбоубежище.

Отчетливо помнит 81-летняя женщина, как однажды бомба разорвалась в соседнем доме. Осколки полетели в квартиру Ивановых и срезали большой фикус. К счастью, семья находилась в тот момент в другой стороне, и никто не пострадал.

- Было страшно, когда летели немецкие самолеты, - вспоминает военное детство Нина Александровна. - В это время по всему городу громко выла сирена и вещало радио. Взявшись за руки, мы с братом Женей, который был старше меня на два года, бежали прятаться в подвал – бомбоубежище. Там разрывы бомб всё равно были слышны, но уже глуше. У мамы на руках всегда был наш годовалый младший братик. Однажды она нас с Женей даже потеряла. Мы забежали в одно бомбоубежище, а мама с маленьким на руках — в другое. После окончания бомбежки, к счастью, мы нашли друг друга.

Выживали в лесу

Шел ноябрь 41-го. По радио передали, что немцы уже на подступах к Тихвину. Капитан Иванов, рота которого стояла совсем недалеко от города, послал за детьми и женой солдат на грузовичке. В оккупированном фашистами городе семье офицера грозила заведомая смерть.

- Я помню, подъезжает к дому грузовик, нас, детей, грузят в эту машину, - с волнением вспоминает тот день Нина Александровна. - Семья еще одного военного попросилась с нами. У них тоже трое детей было. Отвезли нас за 30 километров от города в деревню Вяльгино (до сих пор помню ее название) и оставили у председателя. Тем временем город уже горел, на вокзале оккупанты расправлялись с  не успевшими эвакуироваться коммунистами. Солдаты оставили нас и поспешно вернулись на боевые позиции.

Председатель колхоза сказал маме: «Если немцы придут сюда и обнаружат, что мы укрываем семьи офицеров, они сожгут всю нашу деревню. Предлагаю вам уйти в лес. Там есть банька, в ней и будете жить», - вспоминает события тех дней моя собеседница. - Мать согласилась. Дали нам лошадь, настолько слабенькую, что мы, малыши, около двух километров до своего нового жилища шли пешком. Вещей у нас почти никаких не было, кроме небольшого узелка с самым ценным, который успела взять с собой мама.

Баня топилась по-черному, поэтому час-полтора женщинам и детям приходилось ждать на улице, когда выйдет угарный газ. Но в их укрытии надолго сохранялось тепло, а дров много не требовалось.

В той баньке в лесу две женщины и шестеро детей прожили не один месяц. Спали по двое на полках и лавках. Накрывались верхней одеждой. Матери ходили в деревню, меняли прихваченные с собой в спешке вещи на продукты.

- Мама то молока принесет литр, то непросеянной муки грубого помола чуть-чуть. Испеченную из нее лепешку мы делили на всех поровну, каждый получал по кусочку. Начался голод, - с горечью вспоминает сегодня дитя войны. - Лепешки получались такие, что есть их было больно. Помню, брат бросил лепешку и говорит: «Я не буду ее есть, больно во рту». А я подошла к нему, обняла и говорю: «Женечка, надо кушать, иначе мы умрем». Мне шел тогда шестой год…

Младший братик заболел — опух от голода, перестал ходить, у него началась водянка. В декабре 41-го Тихвин освободили, но мы еще ничего об этом не знали. Однажды видим, идет по лесу взвод солдат, а впереди офицер. Мать решила, что это немцы, стала нас прятать, а куда? Решила: «Не пущу их!» Потом еще раз в окошечко бани посмотрела, прислушалась повнимательней, а речь-то русская! Наши!

- Мама выскочила, бросилась на шею командиру, рассказала, что мы - семья капитана Иванова, что он служил в Тихвине. «Отвезите нас, иначе дети здесь погибнут, кормить совсем нечем», - попросила мама. Но командир отказывался: «Вы что, как мы можем вас с детьми туда привезти, там даже трупы с улиц не убраны. Только немцев выгнали, виселицы везде стоят». Тогда мать сказала: «Я буду помогать людей хоронить, кровь сдавать, я донор. Только заберите!» Пожалели нас, посадили в машину. Помню, дали каждому по куску сахара. Мы держим сахар, а руки трясутся, - с грустью в голосе вспоминает Нина Александровна.

Воссоединение

К лету семья завела свой огород, и такого страшного голода больше не испытывала. В это время Александра Петровича комиссовали по ранению. Оказывается, с Ленинградского фронта его отправили на Карельский. Капитан рассказывал семье, что с финнами воевать было еще страшнее, чем с немцами. Особенно опасными были «кукушки» в лесу. Так называли финских снайперов и автоматчиков, использовавших для боя замаскированные на деревьях позиции. Финны забирались на дерево с автоматами и ждали колонны солдат, которых расстреливали сверху. Стрельба раздавалась повсюду, и у обстреливаемых не было никакой возможности быстро определить, откуда бьют. На одну из таких засад и нарвался отряд капитана Иванова. Все его люди погибли, чудом выжили только один боец и сам командир, который получил тяжелое ранение в голову.

После выписки из госпиталя капитана направили инспектором в военкомат Петрозаводска, столицы Карелии, и он сразу поехал за семьей в Тихвин.

- Такая радость — отец с фронта вернулся! - со счастливой улыбкой вспоминает дочь капитана. - Помню, как мы бросились к нему на шею. Папа наш был высоким, красивым мужчиной. А мама маленькая, но хорошенькая, с мелкими чертами лица, как японочка.

Отец рассказал, что военкомат выделил ему две комнаты в коммунальной квартире, и мы переехали в Петрозаводск. Помню, как ехали на поезде, а потом папа переносил нас через речку на руках, чтобы сократить путь до нового дома. Когда устроились, повел нас  в военкомат и показывал с гордостью сослуживцам: «Вот какие дети у меня красивые». Мы бегали по военкомату, и нас угощали конфетами. Отец получал военное довольствие, и голода мы больше не знали.

Однажды ночью капитана вызвали чинить порыв линии связи. Из-за ранения его постоянно мучили сильные головные боли.

- Папа вернулся со службы, и только мы к нему подошли, упал - кровоизлияние в мозг, - с горечью рассказывает женщина. - В тяжелом состоянии, почти полностью парализованный, отец лежал в военном госпитале Петрозаводска. Приходя в сознание, спрашивал о семье, детях. Нам сказали, что его переведут в неврологическое отделение. Мама пришла, чтобы помочь, а папа будто только этого и ждал — ему стало совсем плохо. «Шура, Шурочка, что с тобой?» - беспомощно, не в силах ему хоть чем-то помочь, спрашивала мама. Так он и умер у нее на руках... Это случилось 18 ноября 44-го. А за две недели до смерти наш отец был награжден орденом Красной Звезды. У него было много медалей. Во время похорон все его награды несли на подушечке.

Военком предлагал похоронить его в почетном месте — на площади Петрозаводска, как других боевых офицеров. Но мама почему-то не согласилась.

Династия военных

Молодой вдове капитана, оставшейся с тремя детьми на руках, военкомат квартиру оставил. Помогли ей и устроиться на работу в столовую, чтобы дети всегда были сытыми. Они так и остались жить в Петрозаводске, рядом с могилой отца и мужа. Старший сын капитана Иванова тоже стал военным, служил в ракетных войсках в Калининграде. Дочка окончила медицинское училище и вышла замуж за военного - Сергея Мякушова. После скромной свадьбы молодой муж получил назначение в Выборг — первое место службы.

- Потом нас, конечно, по свету покидало — он и в ракетных войсках служил, и в пехоте... Я сначала работала в садике медсестрой, чтобы дочка была со мной рядом, - рассказывает Нина Александровна. - А потом в родильных отделениях при военных госпиталях. Где мы только ни жили: в Бологом, в Плесецке, в Луге, в Мурманской области, в поселке Алакуртти на границе с Финляндией. После службы на севере муж записался в Киевский военный округ, и мы попали в город Артемовск Донецкой области. Там я работала участковым фельдшером, сидела на приеме с врачом. Работала и в терапевтическом отделении, где было очень много онкологических больных.

Общий медицинский стаж Нины Александровны Мякушовой - 37 лет. Как и ее мама, она рано, в 44-летнем возрасте осталась вдовой. По примеру бабушки и матери вышла замуж за военного и единственная дочь Мякушовых Надежда. Именно они с мужем перебрались на Север, а в 2005 году привезли с Украины в Муравленко и Нину Александровну.

Эта потрясающе моложавая, бодрая и энергичная женщина не выглядит на свои 80 с хвостиком лет. Секрет ее молодости — в постоянном движении, трудолюбии и неиссякаемом оптимизме, который она пронесла через всю жизнь, несмотря на те трудности, которые ей довелось пережить еще в детстве.