Коля + Арынка
Солнце давно закатилось за скалы, оставив их остывать после знойного дня. Арынка неподвижно сидела на берегу реки уже несколько часов подряд и смотрела старыми, выцветшими глазами на потемневшую воду. Сюда, к заветному камню, она не спускалась больше семи десятков лет. Высеченное на нём когда-то: «Коля + Арынка = Любовь» поросло густым мхом, отчего надпись стала выразительнее, а её смысл более глубоким.
Где-то вдалеке было слышно, как о волны билось одинокое весло. Вскоре лодка причалила и встала на ночлег. Хозяин, закинув мешок с уловом на плечо, скрылся в камышах. В траве наперебой застрекотали сверчки. Лягушки затянули свои свадебные песни. Прислонившись к сухому дереву, женщина продолжала сидеть на камне, распластавшемся у самого водоема. Словно хотела в отражении воды снова увидеть курносую, веснушчатую в длинных кудрях девчушку с синими бездонными глазами. Девчушку-хохотушку.
«Чудная, как и ее отец»
Щупленький, тихий и боязливый на людях мальчик превращался рядом с ней в настоящего смельчака. Ему всё время хотелось ее смешить и покорять ради нее вершины деревьев. Носить зеленые орехи с самой верхушки тонкоствольного фундука и яблоки из чужого сада. Лишь смеясь и хохоча здесь, на камне, рядом с ним она переставала заикаться и краснеть, как в школе. Это было их место. Ее и Колькино. От посторонних глаз его с обеих сторон прятали густые ветви ивы и шелковицы.
Детей разлучили
Коля был из многодетной семьи. Семьи, где каждый рос сам по себе и отвечал только за себя. Когда ему было лет десять, они с мальчишками играли с огнем и нечаянно подожгли бочку с бензином. Те, что пошустрее, сбежали. Коля обгорел почти весь. Спасли его чудом, почти всю кожу новую пересадили. Меньше всего лицо пострадало. Юноша стал замкнутым. А ночью часто не добегал до туалета. И врачи ничего не могли с этим поделать. Но его мама всё равно считала, что Арынка не достойна ее сына. Распускала слухи разные о девочке, пока не разлучила детей. Отец, спасая разбитое сердце дочери, переехал жить в соседнее село. Когда ей исполнилось восемнадцать, выдал замуж за хорошего парня. Иринка ему даже дочку родила.
Сломанный человек
Три дня и три ночи пил Николай, не сомкнув глаз. А потом взял и покончил разом со Светкой и ее полюбовником в один момент, когда те спали. На пятнадцать лет загремел в тюрьму. Только Господу известно, что ему пришлось там пережить. Вышел он оттуда, на вид – лет девяносто, а по паспорту не было и пятидесяти. Седой, без зубов, с переломанными ребрами, торчащими трубками из живота – после операции, и тяжелой формой туберкулеза. Сломанный и никому не нужный человек. У детей Николая уже были свои дети. А потому больной отец-тюремщик им был не ко двору. Подался сын к своей матери. Возле нее в нищете и беспробудном пьянстве и вовсе слег.
Кто знает, сколько б еще протянул, если бы не его Арынка. Она сразу же, как услышала, что Колька вернулся, кинулась с другого села к нему бежать. По полям, вдоль берега реки, которая и повенчала их в далеко-близкой юности. Муж Ирины был, как ни странно, единственным, кто не осудил ее. Даже дочка поначалу отвернулась от матери…
Позднее счастье
Три года ей понадобилось, чтобы поставить Кольку на ноги. А потом Господь подарил им еще почти тридцать лет совместной жизни. Не сказать, что совсем безоблачной. Им всё время приходилось бороться со своими страхами и пересудами за спиной. Ирина боялась Николая даже в магазин отпускать одного. Когда она вдруг прибегала за ним куда-нибудь, люди поднимали ее на смех. Мол, смотри, женится еще твой «красавчик» без тебя. Она, и правда, ревновала его к каждому столбу. А он улыбался, нежно глядя ей в глаза, говорил: «Да меня хоть на цепь посади. И я всё равно самым счастливым рядом с тобой буду». Чтобы ей спокойней было, включал телефон на громкую связь и так ходил куда надо, да всё с Иринкой щебетал. Если же она видела, что тоска его ест, кошмары тюремные мучают по ночам, достанет чекушку, выпьют они по чуть-чуть и сидят, плачут вдвоем в обнимку. Он над ее горестями и обидами, она над его. В свой мир Колька с Арынкой никого не впускали. Ни соседей, ни родных. Жили закрыто, словно на камне за ивами, прятали свое счастье…
Друг мой, прощай!
«Коля + Арынка = Любовь». Три дня корпел с маленьким топориком щуплый мальчик тогда над этой надписью. Иринка хохотала, мол, зачем всем о нас знать? Он отвечал ей: «Это место будет хранить нашу любовь вечно. Вот не станет меня, придешь, прислонишься, и я ветром пройдусь по твоим волосам. Зашуршу камышом, убаюкаю». Смеялись они тогда до упаду над его словами. А вот теперь она пришла. Вспомнив, пожилая женщина невольно улыбнулась, закрыла глаза и тихо уснула. Вдруг замолчали сверчки. Даже лягушки прекратили свои зазывные игры. Лишь ветер тихо качал камыши и седые курчавые волосы, рассыпавшиеся по плечам чудной Арынки.
Татьяна СЕРЁЖКИНА
