Война с невидимыми врагами

У войны не женское лицо, но оно и не мужское и уж тем более не детское. Если и говорить об образе  такого страшного «зверя», как война, то в нём, скорее всего, просто нет ничего человеческого. Ведь люди в Великую Отечественную гибли сотнями в день, причем не только на полях сражений. Они расставались с жизнью на оккупированных территориях от издевательств фашистов, в осажденных крепостях и городах от голода и холода, по пути в тыл - от бомбежек. А в тылу - мизерные пайки, и те только по карточкам, плохо отапливаемые бараки, переполненные ранеными больницы и заклеенные крест-накрест окна. В то время тяжело пришлось всем, но детям особенно…

Директор Муравленковского многопрофильного колледжа Александр Линденгольц с 14 лет увлекся изучением истории своей семьи. По его словам, он мог где-нибудь в укромном местечке разложить старые фотоальбомы и часами рассматривать снимки предков. «Эта тема мне всегда была интересна, ее изучению я посвятил не один год. Копался в архивах, расспрашивал родственников - и в итоге могу теперь составить генеалогическое древо до пятого колена, - рассказывает о своих открытиях Александр Юрьевич. - Представляете,  у Михаила Пришвина в очерке «Архары» есть упоминание о моем прадеде».

Правда, Александр Линденгольц никогда сильно не углублялся в изучение боевого пути своих дедов во время Великой Отечественной войны и всегда с осторожностью расспрашивал отца о том, что ему пришлось тогда пережить, будучи шестилетним мальчиком. «Я понимал, не стоит им напоминать о тех трагических событиях, незачем было бередить старые раны», - говорит он.

Но тем не менее кое-что Александр Юрьевич все-таки выяснил и, конечно же, теперь на этом останавливаться не собирается. 

Защитники Родины

«Мой дед по маминой линии Константин Лесков до войны трудился учителем, - рассказывает Александр Линденгольц. - В армию его призвали в 1941-м, ему было всего 22 года. По распределению он попал в танковую бригаду: до того, как стать педагогом, дедушка успел поработать трактористом». После «учебки» и присвоения звания лейтенанта Константина Дмитриевича отправили на Белорусский фронт. Там дед Александра Юрьевича сражался с фашистами в течение двух лет и за мужество и храбрость был награжден орденом Боевого Красного Знамени. А в 1943 году его комиссовали по ранению, и он вернулся на родину в Забайкалье, в поселок Магоча.

Дед Александра Линденгольца по папиной линии Моисей Ильич прошел всю войну, служил вначале хирургом, а затем стал начальником госпиталя. Победу он встретил в Чехословакии, но домой смог вернуться только в 1947-м. «В последние дни перед капитуляцией фашисты сражались особенно ожесточенно, раненых поступало много, поэтому госпиталь, которым заведовал мой дед, расформировали далеко не сразу. А потом он еще долго добирался в родную Алма-Ату», - рассказывает Александр Юрьевич.

Страшные полгода

Уходя на службу, Моисей Ильич оставлял дома жену Анну и троих детей: дочку Нину, ей едва исполнилось пять, и сыновей семи и шести лет,  Витю и Юру.

В 1942 году маленький Юрий вместе с братом и сестрой пережил, наверное, самые страшные полгода в своей жизни. Их мать разбилась, работая на стройке, и ее отправили в больницу. В течение шести месяцев Анна Лукинична лежала в больнице, и дети были вынуждены сами добывать себе топливо для обогрева маленькой комнатушки в бараке и еду. Однажды  пятилетняя Нина стояла в очереди за хлебом, отвлеклась на что-то и потеряла все продуктовые карточки…  Конечно, малышам помогали соседи, отец Александра Юрьевича до сих пор им благодарен.

Но для выживания детям многое приходилось делать и самим. «Папа мне рассказывал, как он вместе с братом ходил к железной дороге, чтобы собрать выпадающий из проезжающих мимо паровозов уголь, - говорит Александр Линденгольц. - Дело это было непростое, иногда даже опасное: детвору гоняла милиция, да и поезда представляли серьезную угрозу: зазеваешься - и всё, уже под колесами. Но отец с дядей практически каждый день приходили туда, холод казался им самым страшным врагом, и в бою с ним другие трудности они не замечали».

Сбор топлива у детей был отработан практически до автоматизма. Юрий с братом быстро набивали свои вещмешки и карманы углем, клали «драгоценные» камни за пазуху, а иногда им приходилось нести его даже в своих маленьких детских кулачках. Но зато в такие дни, после возвращения двух добытчиков домой, в их комнатушке становилось особенно тепло, и детям казалось, что даже чувство голода - их второй заклятый враг,  атакует не так сильно…

 

Военное детство

Про самые страшные полгода, которые Юрий Моисеевич Линденгольц пережил во время войны, он не смог забыть даже десятилетия спустя. Свои эмоции и переживания он выразил в стихотворении. Вот несколько отрывков из него.

 

Тот день я помню как в тумане,

С утра как будто тишина,

Там мама плачет на диване

Почти у самого окна.

Я не могу понять печали.

«Война, сынок», - мне отвечали.

 

***

Но вот зима сорок второго

Нас проверяла на излом,

Другого голода такого

Едва ли помнится потом.

Беда внезапно приключилась -

На стройке мамочка разбилась,

Ее в больницу увезли,

И мы осталися одни.

 

***

На карточки по триста грамм,

В какое время, я не знаю,

Почти не полный килограмм

Я хлеб горячий получаю

И топаю, почти бегом

В холодный и промерзший дом.

Мы этот хлеб в тот час же съели,

Не надо было и воды,

Ну, до рассвета не стерпели,

А это близко до беды.

 

Теперь не меньше, чем на сутки,

Нам нечем заполнять желудки.

 

***

Из серебра отлитый лес,

Кусты большие и березки,

А за окошком снег искрится,

Слепит, не видно ничего,

Под минус двадцать, удивиться

Лишь только можно от того.

Забрав с собою вещмешок,

Мы на железную дорогу

Идем с братишкой, уголек

Мы собираем понемногу.

И холод жутко пробирает,

А снег искрится и играет…

 

***

Витает в воздухе печаль

И напряженная тревога.

«Кого-то нет, кого-то жаль»,

У многих дальняя дорога.

 

И лица как-то посерели,

В ночное время никого,

И магазины опустели,

Почти не стало ничего.

Пропали спички, соль  и мыло.

 

Как будто их волною смыло.

Продуктов стало не хватать,

И это остро ощущалось,

И люди стали голодать,

И доедали, что осталось.

 

И наше радостное детство

Куда-то разом уплыло,

И лет голодных малолетство

Так неожиданно пришло.

 

Евгений ЧЕРНИГОВСКИЙ